Женская история (фото, видео, документы). Читать онлайн книгу «Мэри Поппинс с Вишневой улицы Мэри поппинс до свидания читать онлайн

Глава первая . Восточный ветер

Если ты хочешь отыскать Вишнёвый переулок, просто-напросто спроси у полисмена на перекрёстке. Он слегка сдвинет каску набок, задумчиво почешет в затылке, а потом вытянет палец своей ручищи в белой перчатке:

Направо, потом налево, потом опять сразу направо - вот ты и там! Счастливый путь!

И будь уверен, если ты ничего не перепутаешь, ты окажешься там - в самой середине Вишнёвого переулка: по одной стороне идут дома, по другой - тянется парк, а посредине ведут свой хоровод вишнёвые деревья.

А если ты ищешь Дом Номер Семнадцать - а скорее всего, так и будет, потому что ведь эта книжка как раз про этот дом,- ты его сразу найдёшь. Во-первых, это самый маленький домик во всём переулке. Кроме того, это единственный дом, который порядком облез и явно нуждается в покраске. Дело в том, что его нынешний хозяин, мистер Бэнкс, сказал своей жене, миссис Бэнкс:

Выбирай, дорогая, одно из двух: или чистенький, хорошенький, новенький домик, или четверо детей. Обеспечить тебе и то и другое я не могу. Не в состоянии.

И, хорошенько обдумав его предложение, миссис Бэнкс пришла к выводу, что пусть уж лучше у неё будет Джейн (старшая) и Майкл (младший) и Джон с Барбарой (они близнецы и самые-самые младшие).

Вот так всё и решилось, и вот почему семейство Бэнксов поселилось в Доме Номер Семнадцать, а с ними - миссис Брилл, которая для них готовила, и Элин, которая накрывала на стол, и Робертсон Эй, который стриг газон и чистил ножи и ботинки и - как не уставал повторять мистер Бэнкс - «зря тратил своё время и мои деньги».

И, конечно, там была ещё няня Кэти, которая, по правде говоря, не заслуживает того, чтобы о ней писали в этой книжке, потому что в то время, когда начался наш рассказ, она уже ушла из Дома Номер Семнадцать.

Не сказав ни здрассте, ни до свиданья!- как выразилась миссис Бэнкс.- Без предупреждения! А что мне делать?

Дать объявление, дорогая,- ответил мистер Бэнкс, натягивая ботинок.- И я бы не возражал, если бы Робертсон Эй тоже ушёл, потому что он опять почистил один ботинок, а к другому не прикоснулся. Люди могут подумать, что я очень односторонний человек!

Это совершенно неважно,- сказала миссис Бэнкс.- Ты так и не сказал, что мне делать с няней Кэти.

Не знаю, что ты с ней можешь делать, поскольку её здесь нет,- возразил мистер Бэнкс.- Но на её месте - я хочу сказать, на твоём месте - я послал бы кого-нибудь в «Утреннюю газету» дать объявление, что ДЖЕЙН, И МАЙКЛ, И ДЖОН, И БАРБАРА БЭНКС (НЕ ГОВОРЯ УЖЕ ОБ ИХ МАМЕ) НУЖДАЮТСЯ В САМОЙ ЛУЧШЕЙ НЯНЬКЕ С САМЫМ МАЛЕНЬКИМ ЖАЛОВАНЬЕМ, И НЕМЕДЛЕННО! А потом я бы сидел и любовался, как няньки выстраиваются в очередь у нашей калитки, и я бы очень рассердился на них за то, что они задерживают уличное движение и создают пробку, так что мне приходится дать полисмену шиллинг за труды. А теперь мне пора бежать. Бр-р, как холодно! Как на Северном полюсе! Откуда ветер дует?

С этими словами мистер Бэнкс высунул голову, в окно и посмотрел в сторону дома Адмирала Бума. Адмиральский дом стоял на углу. Это был самый большой дом в переулке, и весь переулок очень гордился им, потому что он выглядел точь-в-точь как корабль. Даже в палисаднике стояла мачта с флагом, а на крыше был позолоченный флюгер в виде подзорной трубы.

Ага!- сказал мистер Бэнкс, поспешно убрав голову.- Адмиральский телескоп говорит, что ветер восточный. Я так и думал. То-то у меня кости ноют. Надо бы надеть два пальто.

И он рассеянно поцеловал жену в нос, помахал рукой детям и отправился в Сити.

Сити - это было такое место, куда мистер Бэнкс ходил каждый день - понятно, кроме воскресений и праздников,- и там он сидел с утра до вечера в большом кресле за большим столом и работал, или, как говорят у нас в Англии, делал деньги. И дети твёрдо, знали, что папа весь день без передышки трудится, вырезая шиллинги и пенсы и штампуя монетки в полкроны и трёхпенсовики. А по вечерам он приносил их домой в своём чёрном портфельчике. Иногда он давал монетку-другую Джейн и Майклу (в копилку), а уж если он не мог, то говорил: «Банк лопнул», и ребята понимали, что ничего не попишешь - значит, папа сегодня сделал слишком мало денег.

Ну вот, значит, мистер Бэнкс ушёл со своим чёрным портфелем, а миссис Бэнкс ушла в гостиную и сидела там весь день и писала в газеты просьбы прислать ей поскорей несколько нянек; а наверху, в детской, Джейн и Майкл глядели в окошко и старались угадать, кого же им пришлют. Они были рады, что няня Кэти ушла, потому что они её не очень любили. Она была старая и толстая, и от неё всегда неприятно пахло лекарствами. Кто бы ни пришёл, думали ребята, всё равно это будет лучше, чем няня Кэти, а может быть - и гораздо лучше.

Когда солнце уже собиралось закатиться за парк, пришли миссис Брилл и Элин - накормить старших ужином и выкупать Близнецов. А после ужина Джейн и Майкл опять уселись у окна, ожидая возвращения папы и слушая, как восточный ветер свистит в голых ветках вишен в переулке. Деревья так гнулись и вертелись под его порывами, что в сумерках могло показаться, будто они сошли с ума и стараются вырвать свои корни из земли.

Вот он идёт!- вдруг сказал Майкл, показывая на тёмный силуэт, внезапно выросший перед калиткой.

Джейн вгляделась в темноту.

Это не папа,- сказала она.- Это кто-то другой.

Тут силуэт, сгибаясь и пошатываясь под ударами ветра, открыл калитку, и дети увидели, что он принадлежит женщине. Одной рукой она придерживала шляпку, в другой тащила большую сумку.

И вдруг - Майкл и Джейн не поверили своим глазам,- едва женщина вошла в садик, она поднялась в воздух и полетела прямо к дому! Да, было похоже на то, что ветер сперва донёс её до калитки, подождал, пока она откроет, а потом принёс её прямо к парадной двери.

Весь дом так и задрожал, когда она приземлилась!

Вот это да!- сказал Майкл.

Пошли посмотрим, кто это!- сказала Джейн и, схватив Майкла за руку, потащила его через всю детскую на лестничную площадку - их любимый наблюдательный пункт, откуда было прекрасно видно всё, что происходит в прихожей.

И вот ребята увидели, что их мама выходит из гостиной, а незнакомка идёт за ней. Сверху были видны её гладкие, блестящие чёрные волосы. «Как у деревянной куклы»,- шепнула Джейн. Незнакомка была худая, с большими руками и ногами и довольно маленькими, пронзительными синими глазами.

Вы увидите, они очень послушные ребятки,- говорила ей миссис Бэнкс.

Майкл сильно двинул Джейн локтем под ребро.

С ними не будет никаких хлопот,- продолжала миссис Бэнкс не очень уверенно, поскольку она сама не слишком верила в то, что говорила.

Ребятам показалось, что гостья фыркнула, словно и она не очень поверила.

Миссис Бэнкс остолбенела.

Но, мне кажется, это принято,- сказала она.- Я имею в виду… Я хочу сказать - все люди так делают.

Весьма старомодный обычай, по-моему!- отвечал суровый голос.- Весьма! Совершенно устарелый и несовременный!

Надо вам сказать, что миссис Бэнкс больше всего на свете боялась показаться старомодной и несовременной. Ужасно боялась. Поэтому она поспешно сказала:

Тогда очень хорошо. Не будем говорить об этом. Я просто спросила на тот случай, если бы… ммм… если бы вы сами захотели. Детская наверху.

И она пошла вперёд, ни на минуту не переставая говорить. Потому-то она и не заметила того, что происходило за её спиной. Зато Джейн и Майкл, наблюдавшие с верхней площадки, превосходно видели, какую необыкновенную вещь сделала гостья.

Она поднялась следом за миссис Бэнкс, указывающей ей дорогу. Но как! Не выпуская из рук свою большую сумку, она просто-напросто села на перила… и… преспокойно въехала по ним на верхнюю площадку!

Джейн и Майкл прекрасно знали, что никто на свете этого сделать не может. Съехать по перилам вниз - пожалуйста, они сколько раз сами в этом упражнялись. Но въехать наверх?! Так не бывает!

Поражённые ребята уставились на посетительницу…

Ну, значит, всё улажено,- сказала мама со вздохом облегчения.

Почти. Если, конечно, меня это устроит,- ответила незнакомка, вытерев нос большим платком в крупный красный горошек.

Вы здесь, дети?- сказала миссис Бэнкс, наконец заметившая ребят.- Что вы тут делаете? Это ваша новая няня, Мэри Поппинс. Джейн, Майкл, поздоровайтесь. А вот это,- она показала рукой на колыбельку, где спали малыши,- наши Близнецы.

Мэри Поппинс внимательно разглядывала ребят, всех по очереди, и как будто бы решала про себя, нравятся они ей или нет.

Мы вам подходим?- сказал Майкл.

Майкл, веди себя прилично!- сказала мама.

Мэри Поппинс невозмутимо продолжала испытующим взором разглядывать ребят. Наконец она громко засопела, что, как видно, свидетельствовало о том, что она приняла решение, и сказала:

Я принимаю ваше предложение.

«И клянусь тебе всем на свете,- рассказывала потом миссис Бэнкс своему супругу,- можно было подумать, что она оказала нам особую честь!»

«А почему бы и нет?» - откликнулся мистер Бэнкс, на мгновение высунув нос из-за газеты и тут же спрятав его обратно.

Когда мать ушла, Джейн и Майкл бочком двинулись к Мэри Поппинс, которая продолжала стоять неподвижно, как столб, сложив руки на животе.

Как вы пришли?- спросила Джейн.- Нам показалось, что вас принесло ветром.

Так и есть,- ответила Мэри Поппинс. И она размотала шарф, сняла шляпу и повесила её на спинку кровати.

Казалось, Мэри Поппинс не собирается больше ни о чём говорить, поэтому и Джейн тоже помалкивала. Но, когда Мэри Поппинс наклонилась, собираясь распаковать свою сумку, Майкл не выдержал.

Какая смешная сумка!- сказал он, потрогав её пальцем.

Ковёр!- сказала Мэри Поппинс, вставляя ключ в замочек.

Внутри ковёр?

Нет! Снаружи!

А-а!- сказал Майкл.- Понятно!- Хотя, по правде говоря, ему далеко не всё было понятно.

Тем временем ковровая сумка была открыта и, к величайшему удивлению Майкла и Джейн, оказалась совершенно пустой.

Вот так так!- сказала Джейн.- Там совсем ничего нет!

Что значит - ничего нет?- спросила Мэри Поппинс, выпрямляясь с таким видом, словно её кровно обидели.- Ты сказала - ничего нет?

И с этими словами она достала из совершенно пустой сумки накрахмаленный белый фартук и надела его. Затем она вынула оттуда большой кусок туалетного мыла, зубную щётку, пакетик шпилек, флакон духов, складной стул и коробочку таблеток от кашля.

Джейн и Майкл вытаращили глаза.

Я же сам видел!- прошептал Майкл.- Там совсем-совсем ничего не было!

Ш-ш!- шепнула Джейн.

Мэри Поппинс достала из сумки большую бутыль с ярлыком: «Принимать по чайной ложке перед сном!»

Это ваше лекарство?- спросил Майкл встревожено.

Нет, твоё,- сказала Мэри Поппинс, сунув ему ложку под самый нос.

Майкл, как он ни был ошеломлён, сморщился и начал протестовать:

Я не хочу! Мне не нужно! Я не буду!

Но Мэри Поппинс не сводила с него взгляда, и вдруг Майкл почувствовал, что невозможно смотреть на Мэри Поппинс и не слушаться. Было в ней что-то странное и необыкновенное, от чего делалось и страшно, и весело!

Ложка придвинулась ещё ближе. Майкл сделал глубокий вздох, закрыл глаза и глотнул.

Блаженная улыбка расплылась по всей его мордашке. Восхитительно! Он проглотил лекарство и чмокнул языком.

Клубничное мороженое!- сказал он в восторге.- Вот это да! Ещё, ещё, ещё!

Но Мэри Поппинс всё с тем же строгим выражением уже наливала новую порцию - для Джейн. Серебристая желтовато-зелёная жидкость наполнила ложку. Джейн снадобье тоже понравилось.

Лимонный сок с сахаром,- сказала она и облизала губы. Но, увидев, что Мэри Поппинс направляется с бутылкой к Близнецам, она попыталась её остановить: - Пожалуйста, не надо! Они ещё маленькие! Им это вредно!

Однако на Мэри Поппинс это не произвело ни малейшего впечатления. Бросив предостерегающий, свирепый взгляд на Джейн, она поднесла ложку к губам Джона.

Он с жадностью проглотил питьё, пролив несколько капель на свой нагрудник, и Джейн и Майкл увидели, что на этот раз в ложке было молоко. Потом получила свою порцию Барбара; она почмокала губами и облизала ложку два раза.

А затем Мэри Поппинс налила новую дозу и торжественно приняла её сама.

Пунш с ромом,- сказала она, причмокнув, и заткнула бутылку пробкой.

У Майкла и Джейн глаза прямо-таки вылезли на лоб от изумления, но только им не пришлось долго удивляться, потому что Мэри Поппинс, поставив чудесную бутылку на каминную полку, обернулась к ним.

А теперь,- сказала она,- марш в кровать!

И она помогла им раздеться, причём они заметили, что те же самые крючки и пуговицы, которые доставляли няне Кэти столько хлопот, у Мэри Поппинс расстёгивались сами, стоило ей на них взглянуть.

Не прошло и минуты, как ребята оказались в кроватях. При слабом свете ночника они продолжали наблюдать, как Мэри Поппинс разбирает остальные свои вещи.

Из ковровой сумки она достала: семь фланелевых ночных рубашек, четыре полотняных, пару туфель, коробку домино, две купальные шапочки, альбом с открытками и зонтик - зонтик с ручкой в виде головы попугая!

Наконец она вытащила из сумки кровать-раскладушку - уже застеленную, даже с покрывалом и пуховым одеялом - и поставила её между колыбельками Джона и Барбары.

Джейн и Майкл сидели в кроватях, обхватив колени руками, и только таращили глаза. Сказать они ничего не могли - оба были слишком потрясены. Но, конечно, оба они понимали, что в Доме Номер Семнадцать по Вишнёвому переулку происходит нечто поразительное и непостижимое.

А Мэри Поппинс, накинув на голову фланелевую ночную рубашку словно палатку, начала под ней раздеваться.

И тут Майкл, совершенно очарованный всем происшедшим, нарушил молчание.

Мэри Поппинс!- воскликнул он.- Вы никогда от нас не уйдёте, правда?

Ответа из-под фланелевой палатки не последовало.

Встревоженный Майкл снова не выдержал.

Вы от нас не уйдёте, правда?- повторил он.

Над ночной рубашкой вынырнула голова Мэри Поппинс. Вид у неё был очень свирепый.

Ещё одно слово из этого района,- угрожающе проговорила она,- и я позову полисмена!

Я же только хотел сказать,- начал Майкл растерянно,- что мы надеемся, что вы долго-долго будете с нами…

Он запнулся и замолчал, весь красный и сконфуженный. Мэри Поппинс молча переводила взгляд с него на Джейн и обратно. Потом она презрительно фыркнула.

Останусь, пока ветер не переменится,- коротко сказала она, задула свечу и легла в постель.

Тогда всё в порядке,- сказал Майкл наполовину про себя, наполовину обращаясь к Джейн.

Но Джейн его не слышала. Она думала обо всём, что произошло, и о том, что ещё теперь будет…

Вот так Мэри Поппинс поселилась в Доме Номер Семнадцать в Вишнёвом переулке. И хотя порой кое-кто вздыхал о тех, более обычных и спокойных днях, когда домом правила няня Кэти, всё же, в общем, все были рады появлению Мэри Поппинс. Мистер Бэнкс был рад потому, что она пришла сама и не задержала уличного движения и ему не пришлось давать шиллинг полисмену. Миссис Бэнкс была рада потому, что она теперь могла всем рассказывать, что у её детей няня настолько современная, что даже не признаёт рекомендаций. Миссис Брилл и Элин были рады, что они могут теперь распивать целыми днями в кухне крепкий чай и не обязаны возглавлять ужины в детской. Робертсон Эй был рад потому, что у Мэри Поппинс была только одна пара ботинок и она чистила её сама…

Но никто не знал, что думала об этом сама Мэри Поппинс, потому что Мэри Поппинс никогда никому ничего не рассказывала…
Трэверс П.

Часть вторая

Мэри Поппинс возвращается

Глава первая

Утро было чудесное - такое утро, когда всё блестит и сияет чистотой, словно ночью во всём мире сделали генеральную уборку.

Чёткие тени вишнёвых деревьев аккуратно лежали поперек переулка; окна домов вспыхивали и мигали - уже открывались ставни и жалюзи. Но нигде не было слышно ни звука, только звенел колокольчик мороженщика, катавшего свою тележку взад и вперёд.

«Не проходи мимо! Попробуй!» - гласил транспарант, укреплённый на тележке.

И вот из-за угла появился трубочист и поднял чёрную, измазанную сажей руку.

Мороженщик со звоном подкатил к нему.

На пенни! - лаконично сказал трубочист.

Он опёрся на свои метёлки и стал вылизывать мороженое кончиком языка.

Когда вафельный стаканчик опустел, он завернул его в платок и спрятал в карман.

Вы не едите вафель? - спросил мороженщик, очень удивлённый.

Нет. Собираю коллекцию, - сказал трубочист.

Он собрал метёлки и вошёл в дом Адмирала Бума через парадную дверь - ведь чёрного хода там, в отличие от дома мисс Ларк, не было…

Мороженщик снова покатил свою тележку по переулку, не переставая звенеть в колокольчик.

Странно, - пробормотал он, - никогда тут не бывало так тихо!

И в тот самый миг, когда он оглянулся в поисках покупателей, из Дома Номер Семнадцать донёсся громкий крик.

Мороженщик поспешно покатил туда свою тележку в надежде на заказ.

Сил моих нет! Никаких моих сил больше нет!? - кричал мистер Бэнкс, бегая в ярости от парадной двери к лестнице.

Что случилось? - испуганно спросила миссис Бэнкс, выбегая из столовой. - Что это ты там пинаешь?

Мистер Бэнкс снова изо всех сил лягнул ногой, и что-то чёрное покаялось вверх по лестнице.

Моя шляпа! - сквозь зубы проворчал он. - Мой парадный котелок!

Он взбежал на лестницу и снова наподдал шляпу ногой. Котелок, завертевшись, как волчок, на выложенном плиткой полу, покатился к ногам миссис Бэнкс.

А что с ним случилось? - встревоженно спросила миссис Бэнкс.

Про себя она беспокоилась, не случилось ли чего с её супругом.

Посмотри - увидишь! - проревел он.

Миссис Бэнкс, дрожа, наклонилась и подняла шляпу. Весь котелок был покрыт большими пятнами; они были липкие и чем-то пахли.

Миссис Бэнкс понюхала поля шляпы.

Пахнет гуталином, - сказала она.

Это и есть гуталин! - рявкнул мистер Бэнкс. - Робертсон Эй почистил мне шляпу обувной щёткой! Наваксил мой котелок!

У миссис Бэнкс вытянулось лицо.

Бог знает, что творится в этом доме! - продолжал мистер Бэнкс. - Всё кувырком! Всё вверх тормашками! Вода для бритья слишком горячая, кофе - холодный! А теперь ещё это!

Он вырвал шляпу из рук жены и схватил свой портфель.

Я ухожу! - объявил он. - И не знаю, вернусь или нет! Скорей всего, я уйду в далёкое плавание!

Тут он нахлобучил злополучный головной убор, с грохотом захлопнул дверь и выбежал из калитки так стремительно, что сбил с ног мороженщика, который всё это время с интересом слушал их разговор.

Сам виноват! - сварливо сказал мистер Бэнкс. - Нечего тут торчать!

И он помчался по переулку в Сити, и его начищенный котелок блестел на солнце, словно драгоценный камень.

Мороженщик осторожно поднялся и, убедившись, что все кости целы, сел на край тротуара и вознаградил себя большой порцией пломбира…

О боже! - сказала миссис Бэнкс, когда калитка захлопнулась. - Это так и есть. Всё у нас вверх тормашками! То одно, то другое. С тех пор как Мэри Поппинс от нас ушла, всё идёт кувырком!

Она села на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в детскую, достала свой носовой платок и расплакалась.

И, плача, она припомнила всё, что произошло с того дня, когда Мэри Поппинс так неожиданно и таинственно исчезла.

Вскоре после её ухода появилась няня Грин и ушла, не прожив и недели, потому что Майкл плюнул на неё. Её сменила няня Браун, которая как-то днём пошла гулять и пропала. И только спустя долгое время они обнаружили, что вместе с ней пропали все серебряные ложки…

Затем появилась мисс Квигли, гувернантка, с которой пришлось расстаться, потому что она имела обыкновение по утрам - до завтрака! - по три часа играть гаммы, а мистер Бэнкс не особенно любил музыку.

А потом, - всхлипывала миссис Бэнкс в платочек, - потом у Джейн была корь, и лопнул душ в ванной, и морозом побило вишни, и…

Простите, мэм!

Миссис Бэнкс подняла глаза и увидала миссис Брилл, кухарку.

В трубе на кухне сажа горит! - мрачно объявила миссис Брилл.

О господи! Только этого не хватало! - закричала миссис Бэнкс. - Скажите Робертсону Эй, пусть он погасит! Где он?

Спит, мэм, спит в чулане. А когда этот парень спит, его не разбудит никто на свете - разве что землетрясение или целый полк барабанщиков! - говорила миссис Брилл, идя за хозяйкой в кухню.

Кое-как им удалось погасить огонь самим, но злоключения миссис Бэнкс на этом не кончились.

Не успела она позавтракать, как на лестнице раздался страшный стук, грохот и звон.

Что там ещё? - выскочила из-за стола миссис Бэнкс, спеша к месту происшествия.

Ой, нога, нога! - вопила Элин, горничная. - Пропала моя головушка!

Она сидела на ступеньке среди горы разбитой посуды и громко стонала.

А что с ней такое? - раздражённо спросила миссис Бэнкс.

Глупости! Вы растянули щиколотку, вот и всё.

Но Элин застонала ещё громче.

Ой, нога, нога! Пропала моя головушка! - повторяла она, рыдая.

В этот момент из детской донеслись пронзительные вопли Близнецов. Они подрались из-за синей целлулоидной уточки. Одновременно Майкл и Джейн, рисовавшие на обоях, яростно спорили, какой хвост нарисовать зелёной лошадке - красный или синий. И громче всего в этом содоме слышались равномерные, как барабанный бой, стоны Элин:

Ой, нога, нога! Пропала моя головушка!

Ну, - сказала миссис Бэнкс, схватившись за голову, - это последняя капля!

Она помогла Элин добраться до постели и сделала ей холодный компресс на ногу. Затем она поднялась в детскую. Джейн с Майклом бросились к ней.

У неё должен быть красный хвост, верно? - настаивал Майкл.

Мама, не вели ему говорить глупости! Не бывает лошадок с красными хвостами, правда ведь? - не уступала Джейн.

Ну, покажи мне тогда лошадь с синим хвостом! Покажи! - орал Майкл.

Это моя утка! - вопил Джон, вырывая утку у Барби.

Моя, моя, моя! - пищала Барби, вырвав утку у братца.

Мама в отчаянии заломила руки:

Дети! Дети! Замолчите, или я сойду с ума!

Мгновенно воцарилась тишина. Ребята с большим интересом глядели на маму. Правда она сойдёт с ума? И какая она тогда станет?

Так вот, - сказала миссис Бэнкс, - вы ведёте себя ужасно! А бедная Элин повредила щиколотку. Смотреть за вами некому. Отправляйтесь в парк и играйте там до чая. Джейн и Майкл, вы должны присматривать за малышами. Джон, уткой пусть поиграет Барби, а ты возьмёшь её вечером. Можешь захватить с собой своего нового змея, Майкл. А теперь - надевайте шапки и отправляйтесь!

А я хочу дорисовать лошадку, - упрямо начал Майкл.

Зачем нам идти в парк! - жалобно захныкала Джейн. - Там нечего делать!

Затем, - отвечала миссис Бэнкс, - что мне необходим покой! И если вы сейчас же пойдёте и будете хорошо себя вести, к чаю будет кокосовый торт!

И, прежде чем успел разразиться новый взрыв, она нахлобучила на детей шапки и согнала весь выводок вниз.

Осторожнее переходите через дорогу! - прокричала она вслед, когда ребята выходили из калитки.

Джейн катила коляску, Майкл нёс своего змея.

Ребята посмотрели налево - никого и ничего.

Они посмотрели направо - тоже никого, кроме мороженщика, звонившего в свой колокольчик в другом конце переулка.

Джейн решительно двинулась вперёд. Майкл следом.

Что это за жизнь! - пожаловался он своему змею. - Всё всегда плохо!

Джейн докатила коляску до пруда и остановилась.

Ну-ка, - сказала она, - дайте мне уточку!

Малыши завопили и вцепились в утку изо всех сил. Джейн с трудом разжала их пальчики.

Смотрите, - сказала она, опустив утку в пруд. - Смотрите, крошки, она поплыла в Индию!

Утка важно плыла по волнам. Близнецы смотрели на неё и ревели. Джейн обежала пруд, поймала утку и отправила её в обратный рейс.

А теперь, - сказала она весело, - она плывёт в Англию!

Не похоже было, чтобы Близнецов это очень развеселило.

А теперь в Америку.

Они заревели ещё громче.

Джейн всплеснула руками.

Майкл, ну что нам с ними делать? Отдать им утку - они подерутся, не отдавать - будут хныкать!

Я сейчас змея запущу! - сказал Майкл. - Смотрите, дети, смотрите!

Он поднял красивого, жёлто-зелёного змея и стал разматывать бечёвку.

Близнецы наблюдали за ним без особого интереса. Глаза их были полны слёз.

Майкл поднял змея высоко над головой и побежал. Змей чуть-чуть подлетел и тут же шлёпнулся на траву.

Давай ещё раз! - ободрила брата Джейн.

Ты подержи, когда я побегу, - сказал Майкл.

На этот раз змей взлетел немного выше. Но его длинный, украшенный кисточками хвост зацепился за ветки большой липы; бечёвка запуталась, и змей бессильно повис на дереве.

Близнецы громко завыли.

О господи! - сказала Джейн. - Ничего сегодня не получается!

Эй, эй, эй! Что это такое? - прозвучал сзади строгий голос.

Ребята обернулись и увидели паркового сторожа в красной форменной куртке и фуражке. Он подбирал разбросанные бумажки, нанизывая их на остроконечную палку.

Джейн показала на липу. Сторож поглядел вверх, и лицо у него стало очень строгое.

Ай-ай-ай! Вы нарушили правила! Это никуда не годится! Разве вы не знаете - здесь сорить не разрешается! Ни на земле, ни на деревьях!

Это не сор, - сказал с возмущением Майкл. - Это змей!

Сторож подошёл поближе к липе и вдруг расплылся в радостной, добродушной, даже чуть глуповатой улыбке:

Верно, змей! А я, ребятки, очень-очень давно не пускал змея - с тех пор как был мальчиком!

Он мигом влез на дерево и спустился, осторожно держа змея под мышкой.

Сейчас запустим! - сказал он радостно. - Намотаем бечёвочку, и он у нас ого-го как полетит!

Он протянул руку за катушкой. Майкл крепко стиснул катушку в руке.

Спасибо, я хочу сам.

Давай вместе, а? - просительно сказал сторож. - Я ведь его тебе достал, не забудь. И я не пускал змея с тех пор, как был мальчиком!

Ладно, - сказал Майкл, не желая быть невежливым.

Вот спасибо! - обрадовался сторож. - Значит, я возьму змея и отойду на десять шагов по газону. А когда я скажу «пошёл», ты побежишь. Идёт?

Сторож двинулся, вслух считая шаги:

- …восемь, девять, десять!

Он обернулся и поднял змея над головой.

Пошёл! - крикнул он.

Майкл пустился бегом.

Бечёвка крепко натянулась, и катушка завертелась в его руке.

Пошёл! - повторил сторож.

Майкл обернулся. Змей стремительно набирал высоту. Он, как ракета, всё выше и выше поднимался в небо, щёлкая хвостом.

Сторож вытаращил глаза.

В жизни не видел такого змея, даже когда был мальчиком! - пробормотал он.

Тут лёгкое облачко на мгновение закрыло солнце. И стало приближаться.

Оно летит прямо к нашему змею! - взволнованным шёпотом сказала Джейн.

А змей всё поднимался - стремительно и уверенно.

Вот он стал уже еле заметным тёмным пятнышком в небесах. Облако не спеша двигалось к нему. Ближе, ближе…

Пропал! - сказал Майкл, когда пятнышко исчезло за тонкой серой завесой.

Джейн слегка вздохнула. Наступила странная тишина. Даже Близнецы тихо сидели в коляске. Только бечёвка рвалась у Майкла из рук, словно силясь связать воедино небо и землю…

Ребята затаив дыхание ждали, когда змей покажется снова.

Наконец Джейн не выдержала.

Майкл! - крикнула она. - Тащи! Тащи обратно!

Майкл перевернул катушку и сильно потянул бечёвку.

Она не поддавалась. Он дёргал и дёргал, пыхтя и отдуваясь.

Не могу! - сказал он. - Не идёт!

Давай помогу, - сказала Джейн. - А ну-ка!

Но, как они ни тянули, бечёвка не уступала, и змей не выходил из-за облака.

Дайте-ка мне, - сказал сторож важно. - Когда я был мальчиком, мы делали вот так. - И он ухватил бечёвку повыше руки Джейн и коротко, сильно дёрнул.

Казалось, бечёвка слегка пошла.

А ну, все вместе - взяли!

Сторож сбросил фуражку, Джейн и Майкл крепко упёрлись ногами в землю, и все принялись тянуть изо всей мочи.

Идёт! - пропыхтел Майкл.

Внезапно бечёвка ослабла, и маленькая вёрткая фигурка пробила облако и плавно пошла вниз.

Наматывай! - рявкнул сторож, кивнув Майклу.

Но бечёвка уже сама собой наматывалась на катушку. Всё ниже и ниже спускался змей, отплясывая в воздухе какой-то дикий танец.

Джейн ахнула.

Что же это такое? - крикнула она. - Это не наш змей! Это совсем другой!

Они вгляделись.

Совершенно верно. Змей из жёлто-зелёного превратился в тёмно-синего!

И тут ахнул Майкл.

Джейн! Джейн! - завопил он. - Это совсем не змей. Это как будто… по-моему, это…

Майкл, тащи, тащи скорей! - задыхалась Джейн. - А то я умру!

У них были все основания взволноваться.

Хотя неизвестный предмет, снижавшийся вместо змея на бечёвке, парил ещё выше самых высоких деревьев, уже можно было различить странно знакомые очертания человеческой фигуры…

…Тёмно-синее пальто…

…Соломенную шляпу…

…Зажатый под мышкой зонтик…

…Ковровую сумку…

Она! - ликующе закричала Джейн. - Это она!

Я так и знал! - заорал Майкл, дрожащими от волнения руками сматывая бечёвку.

Батюшки! - пробормотал сторож, изо всех сил протирая глаза. - Батюшки!

…Вот блеснули серебряные пуговицы… Стало видно, как качаются цветы на шляпке… И наконец солнце осветило хорошо знакомые черты - блестящие синие глаза, курносый нос и угольно-чёрные, как у деревянной куклы, волосы.

И, когда фигура аккуратно и плавно опустилась на лужайку под липой, никаких сомнений не оставалось!

Ребята опрометью кинулись туда.

Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! - кричали они.

Оба мгновенно повисли на ней.

Близнецы в коляске кричали, как петухи на заре. Сторож то открывал, то закрывал рот, словно хотел что-то сказать, но не находил слов.

Дождались! Дождались! Дождались! - вопил как зарезанный Майкл, хватая то её руку, то сумку, то зонтик - ему было всё равно что, лишь бы чувствовать, что она действительно здесь.

Мы знали, что вы вернётесь! Мы нашли письмо с оревуаром! - кричала Джейн, изо всех сил обнимая синее пальто.

Довольная улыбка осветила на мгновение лицо Мэри Поппинс. Улыбнулись и рот, и нос, и синие глаза. Но только на мгновение.

Вы меня очень обяжете, - сказала она, высвобождаясь из ребячьих рук, - если вспомните, что находитесь в общественном месте. Это городской парк, а не зоопарк! Как вы себя ведёте? И где, позвольте спросить, ваши перчатки?

Ребята принялись лихорадочно шарить в карманах.

Гхм! Наденьте их, будьте любезны!

Дрожа от счастья и волнения, Джейн и Майкл натянули перчатки и надели шапки.

Мэри Поппинс подошла к коляске. Близнецы радостно заворковали, когда она устроила их поудобнее и поправила плед.

Она оглянулась.

Кто пустил эту утку в пруд? - спросила она строгим, суровым голосом, который они так хорошо знали.

Это я, - сказала Джейн. - Для Близнецов. Она плывёт в Америку.

Тогда потрудись вытащить её. Она плывёт не в Америку - или куда вы там придумали, - а домой пить чай.

И, повесив свою ковровую сумку на ручку коляски, она покатила Близнецов к выходу из парка.

Сторож загородил ей дорогу. К нему наконец вернулся дар речи.

Послушайте! - сказал он, глядя на неё во все глаза. - Мне придётся написать рапорт! Это против правил. Тут запрещено сваливаться с неба! Откуда вы взялись, хотел бы я знать, а?

Он замолчал - Мэри Поппинс смерила его таким взглядом, что ему сразу захотелось быть где-нибудь в другом месте.

Если бы я была парковым сторожем, - сказала она с достоинством, - я бы надела фуражку и застегнула тужурку. Позвольте!

И, надменно отстранив его жестом, она проследовала дальше.

Сторож, покраснев, нагнулся за своей фуражкой. А когда он вновь поднял глаза, Мэри Поппинс и ребята уже скрылись в воротах Дома Номер Семнадцать.

Сторож посмотрел на дорожку. Потом на небо. Потом опять на дорожку.

Он снял фуражку, почесал в затылке и снова надел её.

Ни в жизнь ничего подобного не видел! - сказал он, запинаясь. - Даже когда я был мальчиком!

И он удалился в растерянности, продолжая что-то бормотать.

Мэри Поппинс, вы ли это! - встретила её в прихожей миссис Бэнкс. - Откуда вы взялись? Из голубой дали?

Да, да! - начал было Майкл весело. - Она спустилась на…

Он осекся, потому что Мэри Поппинс бросила на него уничтожающий взгляд.

Я встретила их в парке, мэм, - сказала она, обращаясь к миссис Бэнкс, - и привела домой.

Вы собираетесь, следовательно, остаться у нас?

В настоящее время да, мэм.

Понимаете ли, Мэри Поппинс, в прошлый раз вы ушли от нас, не сказав ни… без предупреждения. Как я могу знать, что вы этого опять не сделаете?

Никак, мэм, - спокойно согласилась Мэри Поппинс.

Миссис Бэнкс опешила.

Но… но… вы ведь больше не уйдёте так? - неуверенно спросила она.

Не могу сказать заранее, мэм.

О! - сказала миссис Бэнкс, потому что ничего лучшего в данную минуту она придумать не смогла.

И, прежде чем она пришла в себя от изумления, Мэри Поппинс взяла свою ковровую сумку и повела ребят наверх.

Миссис Бэнкс проводила их взглядом.

Дверь детской тихо закрылась.

Тогда, с облегчением вздохнув, она побежала к телефону.

Мэри Поппинс вернулась! - радостно сказала она в трубку.

Правда? - сказал мистер Бэнкс на другом конце провода. - Тогда, пожалуй, я тоже вернусь.

И он положил трубку.

Мэри Поппинс сняла пальто и повесила его на крючок у двери спальни. Затем она сняла шляпку и аккуратно поместила её на спинку кровати.

Дети наблюдали за этой знакомой процедурой. Всё было точь-в-точь как всегда. Просто не верилось, что она куда-то пропадала.

Вот Мэри Поппинс наклонилась и открыла ковровую сумку.

Это для чего? - с любопытством спросила Джейн.

Для тебя! - сказала Мэри Поппинс.

Я же не больная! - возмутилась Джейн. - У меня корь уже два месяца как прошла!

Открывай! - сказала Мэри Поппинс таким голосом, что Джейн немедленно закрыла глаза и открыла рот. И градусник немедленно скользнул туда. - Я хочу знать, как ты вела себя в моё отсутствие, - строго сказала Мэри Поппинс.

Она вытащила градусник и поднесла его к свету.

Легкомысленная и неаккуратная, - прочитала она.

Джейн широко открыла глаза.

А я ничуть не удивлена! - сказала Мэри Поппинс и поставила градусник Майклу.

Вытащив его, она прочла:

Большой шалун и озорник!

Неправда! - сказал Майкл сердито.

Мэри Поппинс вместо ответа сунула ему градусник под самый нос, и он прочёл по складам:

Боль-шой ша…

Видишь? - торжествующе поглядела на него Мэри Поппинс.

Капризный и драчливый - такова была температура Джона.

А когда проверку прошла Барби, градусник показал:

Донельзя избалованна!

Гхм! - фыркнула Мэри Поппинс. - Пожалуй, я вернулась вовремя!

Наконец она поставила градусник себе самой, подержала его одно мгновение и вытащила.

Полное совершенство во всех отношениях, - прочитала она, и самодовольная улыбка заиграла на её лице.

Как и следовало ожидать, - сказала она гордо. - А теперь чай - и спать!

Ребятам показалось, что не прошло и минуты, а они уже выпили молоко, съели по куску кокосового торта и выкупались. Как обычно, всё, что делала Мэри Поппинс, совершалось со скоростью света. Крючки и петли разлетались сами, пуговицы торопились расстегнуться, мыло и губка носились, как молния, полотенце вытирало в один взмах.

Мэри Поппинс прошлась между кроватями, поправляя на ребятах одеяла. Её накрахмаленный белый передник похрустывал, и от неё чудесно пахло свежеподжаренными гренками.

Подойдя к кроватке Майкла, она наклонилась и пошарила под ней. Через минуту она осторожно вытащила оттуда свою раскладушку, на которой аккуратными стопками было сложено всё имущество Мэри: кусок туалетного мыла «Загар», зубная щётка, пакетик шпилек, флакон одеколона, складной стул и коробочка пастилок от кашля. Затем последовали семь фланелевых ночных рубашек, четыре бумажных, туфли, халаты, две купальные шапочки и альбом с открытками.

Джейн с Майклом привскочили в своих кроватках.

Откуда же всё это взялось? - не утерпел Майкл. - Я, наверно, сто раз лазил под кровать, и я знаю - там ничего не было!

Мэри Поппинс ничего не ответила. Она начала готовиться ко сну.

Джейн с Майклом переглянулись. Допытываться, конечно, было бесполезно - ведь Мэри Поппинс ничего никогда не объясняет.

Мэри Поппинс сняла крахмальный белый воротничок и расстегнула замочек цепочки с медальоном.

А что там внутри? - поинтересовался Майкл, разглядывая маленький золотой медальон.

Портрет.

Узнаешь в своё время. Не раньше.

А когда своё время придёт?

Когда я уйду!

Ребята уставились на неё испуганными глазами.

Мэри Поппинс! - вскрикнула Джейн. - Вы ведь никогда больше от нас не уйдёте, правда? Скажите, что правда!

Мэри Поппинс пристально посмотрела на неё.

Хорошенькая у меня будет жизнь, - ответила она, - если я всю её потрачу на вас!

Но вы останетесь? - умоляла Джейн.

Мэри Поппинс подбросила медальон на ладони.

Останусь, пока цепь не порвётся, - сказала она кратко.

И, накинув на голову ночную рубашку, она начала под ней раздеваться.

Тогда хорошо, - шепнул Майкл сестре. - Я видел - цепочка очень крепкая.

Он ободряюще кивнул Джейн. Оба свернулись клубочками в постелях и лежали, наблюдая за таинственными действиями Мэри Поппинс в её рубашечной палатке. Им вспомнился день её прибытия в Вишнёвый переулок и все, странные, удивительные приключения, которые случились потом: и как она улетела на зонтике, когда ветер переменился; и долгие, долгие дни разлуки с ней; и её сегодняшнее чудесное возвращение…

Вдруг Майкл сел.

Змей! - сказал он. - Где мой змей? Я совсем про него забыл!

Из ворота ночной рубашки показалась голова Мэри Поппинс.

Змей? - сердито сказала она. - Что ещё за змей? Какой змей?

Мой новый змей, жёлтый и зелёный и с кисточками! Ну тот, на котором вы сегодня прилетели! На его бечёвке!

Мэри Поппинс пристально посмотрела на него. Трудно было сказать, чего в этом взгляде было больше - удивления или гнева; но и того и другого было достаточно.

Если я тебя правильно поняла, - медленно процедила она сквозь зубы, - ты сказал, что я спустилась откуда-то на верёвке?

Но ведь так и было! - запинался Майкл. - Сегодня. Из облака. Мы вас видели.

Значит, на верёвочке? Как мартышка? Это я, да? Так, Майкл Бэнкс?

Мэри Поппинс была в такой ярости, что казалось, стала вдвое больше ростом. Огромная и страшная, она нависла над ним, ожидая ответа.

Майкл для храбрости вцепился в простыню.

Майкл, молчи! - шепнула Джейн предостерегающе.

Но он зашёл слишком далеко.

Ну, тогда - где мой змей? - сказал он отважно. - Если вы не спустились… мм… так, как я говорил, где тогда мой змей? Его не было на бечёвке.

Ага! А я, значит, была? - насмешливо спросила она.

Майкл понял, что продолжать бесполезно. Всё равно ничего не добьёшься. Он сдался.

Она отвернулась и выключила свет.

Твои манеры, - заметила она сухо, - не улучшились со времени моего отъезда. На верёвочке! Подумать только! Меня в жизни так не оскорбляли! Никогда!

Она яростно рванула одеяло и улеглась в постель, укрывшись с головой.

Майкл лежал очень тихо, всё ещё вцепившись в простыню.

Джейн! - шепнул он наконец. - Ведь она правда спускалась? Правда? Мы ведь сами видели!

Джейн вместо ответа показала на дверь спальни.

Там на крючке висело пальто Мэри Поппинс. Серебряные пуговицы его блестели в слабом свете ночника. А из кармана свешивалась длинная верёвка с кисточками. Это был хвост змея - жёлто-зелёного змея…

Ребята долго молча рассматривали его.

Потом они, переглянувшись, кивнули друг другу.

Да и к чему были слова? Обоим было давно ясно: в Мэри Поппинс есть что-то такое, чего им никогда не понять. Но она здесь, с ними. Это самое главное.

С раскладушки доносилось к ним её ровное дыхание.

На душе у них было хорошо, мирно и спокойно.

Джейн! Ладно, пусть у неё будет синий хвост! - шепнул Майкл.

Нет, что ты! - шепнула Джейн в ответ. - По-моему, ты прав - красный гораздо лучше.

И после этого в детской было слышно только спокойное сонное дыхание.

П-п! Пуф! - говорила трубка мистера Бэнкса.

Клик-клик! - говорили спицы миссис Бэнкс.

Мистер Бэнкс поставил ноги на каминную решётку и слегка свистнул носом.

Спустя некоторое время миссис Бэнкс нарушила молчание:

Ты всё ещё думаешь о дальнем плавании?

А? М-м-м… да нет. Я довольно плохой моряк. Кстати, шляпа моя в полном порядке. Чистильщик на углу наваксил её, и она выглядит как новая. Даже лучше. Кроме того, раз Мэри Поппинс вернулась, вода для бритья всегда будет как раз нужной температуры.

Миссис Бэнкс улыбнулась про себя и продолжала вязать. Она была очень рада, что мистер Бэнкс такой плохой моряк и что Мэри Поппинс вернулась.

На кухне миссис Брилл меняла Элин повязку.

Не сказать, чтобы я её очень обожала, - говорила она, - но врать не стану, дом стал совсем другой сегодня. Тихо, как в воскресенье, и чистота - блестит, как денежка. Я не против, что она вернулась.

Да и я тоже! - сказала Элин.

«Не говоря обо мне! - подумал Робертсон Эй, прислушиваясь к их беседе из-за стенки чулана. - По крайней мере теперь человека хоть изредка оставят в покое!»

Он устроился поуютнее на перевёрнутом совке для угля, положил голову на щётку и опять задремал.

Но что обо всём этом думала Мэри Поппинс, никто никогда не узнал: ведь она держала свои мысли про себя и никогда никому ничего не говорила…

Каждый третий четверг, - сказала миссис Бэнкс, - с двух до пяти.

Мэри Поппинс удивленно посмотрела на нее.

Порядочные люди, мадам, - возразила она, - всегда предоставляют каждый второй четверг, и с часу до шести. На такие же условия соглашусь и я, или… - она выдержала паузу, и миссис Бэнкс сразу поняла, что именно эта пауза означает. А означала она то, что если Мэри Поппинс не получит, чего хочет, она не останется здесь больше ни минуты.

Хорошо-хорошо, - поспешно согласилась миссис Бэнкс, так как не хотела, чтобы Мэри Поппинс думала о каких-то порядочных людях лучше, чем о ней самой…

А поскольку именно сегодня и был второй четверг, Мэри Поппинс, натянув белые перчатки и сунув под мышку зонтик, вышла из дома. Надо сказать, зонтик она взяла вовсе не потому, что шел дождь, а исключительно из-за его красивой ручки. Дело в том, что Мэри Поппинс не была лишена тщеславия и любила красиво выглядеть. Да и в самом деле, разве мог хоть кто-то выглядеть лучше нее, когда она шла по улице, держа в руке зонтик, ручка которого была сделана в форме головы попугая?

Джейн выглянула из окна Детской и помахала Мэри Поппинс рукой.

Куда вы идете? - крикнула она ей.

Закрой окно, будь добра! - прозвучало в ответ, и голова Джейн тут же скрылась.

Пройдя по садовой дорожке до ворот, Мэри Поппинс открыла их. Очутившись на улице, она сразу прибавила шагу. На углу она повернула направо, потом налево, надменно кивнула поздоровавшемуся с ней полисмену - и почувствовала, что ее выходной начался.

Задержавшись у стоящего возле обочины автомобиля, она посмотрела на свое отражение в ветровом стекле и поправила шляпку. Перехватив зонтик так, чтобы каждый мог видеть ручку в форме головы попугая, Мэри Поппинс двинулась дальше, туда, где ее уже должен был ждать Спичечник.

Вообще-то у Спичечника было две профессии, потому что он не только торговал спичками, как остальные, обыкновенные спичечники, но еще и рисовал картины на тротуарах. Чем именно Спичечник занимался в то или иное время, полностью зависело от погоды. Если было слишком сыро, то он продавал спички - ведь дождь мог смыть картины, возьмись он их рисовать. Если же было ясно, то Спичечник целый день проводил на коленках, рисуя цветными мелками на асфальте. Причем рисовал он на удивление быстро. Едва вы успевали заметить его на одной стороне улицы, как он уже оказывался на другой.

День, о котором идет речь, был холодным, но ясным. Поэтому Спичечник рисовал. К длинному ряду уже готовых картин вот-вот должно было прибавиться еще три (Спичечник рисовал все три картины сразу. На первой были изображены два банана, на второй - одно яблоко, а на третьей - голова Королевы Елизаветы.

Мэри Поппинс на цыпочках подошла к Спичечнику.

Привет! - тихо сказала она.

Но Спичечник продолжал рисовать, нанося коричневым мелком штрихи сразу и на бананы, и на кудри Королевы Елизаветы.

Гм! - кашлянула Мэри Поппинс так, как это делают только настоящие леди.

Спичечник тут же обернулся и увидел ее.

Мэри! - воскликнул он, и по тому, как он это сделал, было видно, что Мэри Поппинс в его жизни играет очень важную роль.

Посмотрев на свои туфли, она улыбнулась и тихо произнесла:

Берт! Ведь это мой день! Разве ты забыл?

(Берт - было имя Спичечника).

Что ты, Мэри! Я конечно же помню! - воскликнул Берт. - Но… - он запнулся, огорченно покосившись на свою кепку. Кепка лежала на асфальте возле последней картины, и в ней было лишь 2 пенса. Спичечник поднял ее и побренчал деньгами.

Это все, что ты заработал, Берт? - спросила Мэри Поппинс так радостно, что никому бы и в голову не смогла прийти мысль, будто она разочарована.

Да, как видишь, не густо, - сказал он печально, - что-то совсем дела нынче плохи. Да и кто захочет раскошелиться, чтобы посмотреть на это? - и он махнул рукой на Королеву Елизавету. - Такие вот дела, Мэри. Боюсь, что я не смогу сегодня пригласить тебя на чай.

Мэри Поппинс с грустью подумала о пирожках с начинкой из малинового варенья, которые они обычно ели по выходным, и уже хотела было вздохнуть, но вовремя взглянула на лицо Спичечника. Он бы не вынес этого. Подавив едва не сорвавшийся с губ вздох, она улыбнулась.

Ничего, Берт. Не беспокойся. Я вполне могу обойтись и без чая. Да и к тому же пирожки - такая тяжелая пища…

Да, подобный поступок по-настоящему мог оценить только тот, кто знал, как Мэри Поппинс любила пирожки с начинкой из малинового варенья! И Спичечник, видимо, оценил, потому что благодарно пожал ей руку.

А потом они вместе пошли вдоль длинного ряда картин.

Вот здесь картины, которых ты еще не видела, - гордо сказал Спичечник, показывая на одну из них. Там была изображена покрытая снегом гора. На ее склонах росли гигантские розы, и на каждой розе сидело по кузнечику. Теперь Мэри Поппинс могла спокойно вздохнуть, не обидев его.

Ах, Берт! Это просто чудесно! - сказала она, причем таким тоном, что становилось совершенно очевидно: этим картинам место по меньшей мере в Королевской Академии (Королевская Академия, как известно, это такое большое помещение, куда люди вешают нарисованные ими картины. Потом все приходят на них посмотреть, а когда насмотрятся, то говорят друг другу: «Вот это да!»).

Следующая картина, к которой подошли Спичечник и Мэри Поппинс, оказалась еще лучше. На ней была нарисована какая-то неведомая страна, страна высоких деревьев и густых трав. В просвете между зелеными кронами виднелся кусочек моря и что-то еще, похожее на едва различимые вдали старинные ворота.

Ну и ну! - восхищенно воскликнула Мэри Поппинс, останавливаясь, чтобы получше все рассмотреть. - Что случилось, Берт?

Спичечник внезапно схватил ее за руку. Его лицо светилось радостью.

Мэри! У меня идея! Причем легко выполнимая! Почему бы нам не пойти прямо туда и прямо сейчас? В картину!

И, держа ее за руку, он сделал два шага вперед. Фонарные столбы с висящими на них проводами качнулись и куда-то пропали. Ух! - И они оказались внутри нарисованной на асфальте картины.

Было тихо. Мягкая трава едва слышно шелестела у них под ногами. Мэри Поппинс и Спичечник просто не могли поверить своим глазам. Ветви, словно играя, легонько барабанили по их шляпам, пока они пробирались вперед, а небольшие пестрые цветочки цеплялись за их туфли.

Взглянув друг на друга, они внезапно увидели, что вместе с окружающим миром изменились и они сами. На Спичечнике красовался новый костюм, состоящий из зеленого в красную полоску пиджака, белых фланелевых брюк и новой соломенной шляпы. Весь он был такой чистый, такой элегантный, что, казалось, даже светится, словно новенькая монетка в 3 пенса.

О, Берт! Ты прекрасно выглядишь! - воскликнула Мэри Поппинс в восхищении.

Берт некоторое время вообще не мог выговорить ни слова. Он широко разинул рот и лишь вовсю таращил глаза на свою спутницу. Наконец он выдавил из себя:

Ей-богу!

Больше он не мог произнести ни слова, но при этом выглядел таким взбудораженным и смотрел на нее так радостно, что Мэри Поппинс невольно потянулась за зеркальцем. То, что она увидела, превзошло все ее ожидания. С ее плеч ниспадала роскошная накидка из узорчатого искусственного шелка. Шею щекотало свешивающееся со шляпы длинное пушистое перо. На ногах появились новые туфли с переливающимися всеми цветами радуги застежками из драгоценных камней. Единственное, что напоминало прежнюю Мэри Поппинс, так это белые перчатки да зонтик с ручкой в форме головы попугая.

Бог мой! - пробормотала она. - Да у меня сегодня и впрямь Выходной!

Не переставая удивляться, они двинулись через лес и скоро вышли на залитую солнечным светом поляну. И там они увидели… Нет, это было просто невероятно! Посреди поляны стоял небольшой зеленый столик, а на нем - огромный пыхтящий медный чайник. Рядом, на большом столе находилось чудовищных размеров блюдо, на котором возвышалась целая гора пирожков с начинкой из малинового варенья. Здесь же были две тарелки с устрицами и две специально заостренные палочки.

Ой, я сейчас покраснею! - сказала Мэри Поппинс. Она всегда это говорила, когда была кому-нибудь за что-то благодарна.

Ей-богу! - пробормотал и Спичечник свою любимую фразу.

Не хотите ли присесть, мадам? - услышали они вдруг чей-то голос и, обернувшись, увидели выходящего из леса человека в черном пиджаке. Через руку у него была перекинута белоснежная салфетка. Мэри Поппинс в удивлении плюхнулась на один из маленьких зеленых стульчиков, стоявших вокруг стола. Спичечник, изумленный ничуть не меньше, уселся на другой.

Как вы уже, наверное, догадались, я Официант, - объяснил человек в черном пиджаке.

Но… но я не видела вас на картине! - сказала Мэри Поппинс.

Ах, это… Я был в это время за деревом, - пояснил Официант.

Не хотите ли присесть? - пригласила его Мэри Поппинс.

Благодарю, мэм, но официанты никогда не садятся, - ответил Официант, явно польщенный ее предложением. - Ваши устрицы, сэр! - сказал он, пододвигая тарелку Спичечнику. - И ваша палочка!

Вытерев палочку о салфетку, он протянул ее Спичечнику.

Мы должны обязательно вое съесть! - шепнула Мэри Поппинс, разделавшись со своими устрицами и приступая к пирожкам с начинкой из малинового варенья.

Ей-богу! - согласился Спичечник, выбирая два самых больших пирожка.

Чаю? - осведомился Официант, который все это время стоял рядом, и наполнил из чайника две огромные чашки.

Они выпили по одной чашке чаю, потом еще по одной и еще по две, пока от горы пирожков с начинкой из малинового варенья ничего не осталось.

Мэри Поппинс смела со стола крошки.

Платить не нужно, - упредил их вопрос Официант. - На здоровье. Кстати, здесь недалеко есть карусель, - и он махнул рукой в просвет между деревьями. Обернувшись, Мэри Поппинс и Спичечник увидели круглый помост и несколько деревянных коней на нем.

Как странно, - произнесла Мэри Поппинс. - Что-то я не помню этой карусели на картине.

Гм, - сказал Спичечник, который и сам ничего подобного не помнил, - кажется, это было на заднем плане…

Карусель замедлила свой бег, когда они подошли к ней. Мэри Поппинс села на черного коня, а Спичечник - на серого. Музыка тут же заиграла вновь, карусель завертелась, и деревянные кони понеслись вперед. Бежали они очень быстро, при этом совершенно не уставая, так что за час с, небольшим проделали весь путь до Ярмута (Мэри Поппинс уже давно мечтала побывать в этом приморском городке) и обратно.

Когда они возвратились, уже почти стемнело и Официант повсюду разыскивал их.

Прошу прощения, - вежливо сказал он, подойдя ближе, - но в 7 часов мы закрываемся. Видите ли, у нас существуют определенные правила… Если вы не против, я покажу вам обратную дорогу.

Мэри Поппинс и Спичечник кивнули, и Официант, взмахнув салфеткой, бодро зашагал через лес.

Берт, это самая замечательная картина из всех, что ты нарисовал, - сказала Мэри Поппинс, поправляя накидку и беря Спичечника под руку.

В меру сил и способностей, Мэри, - ответил тот скромно, выглядя чрезвычайно довольным собой.

Официант остановился перед большими белыми воротами, которые, казалось, состояли из толстых меловых линий.

Пришли, - объявил он, - там путь наружу.

До свидания! И - большое спасибо! - сказала Мэри Поппинс, пожимая ему руку.

До свидания, мадам, - ответил Официант и поклонился так низко, что его голова едва не ударилась о колени.

Потом он кивнул Спичечнику, а тот в ответ склонил голову набок и прищурил один глаз, что, судя по всему, должно было означать «до встречи».

После всего этого они шагнули за белые ворота. И как только они это сделали, перо со шляпы Мэри Поппинс исчезло, шелковая накидка соскользнула с плеч, а драгоценные камни растаяли в воздухе. Яркий костюм Спичечника полинял, а его красивая соломенная шляпа снова превратилась в оборванную кепку.

Оглянувшись, Мэри Поппинс поняла, что произошло. Некоторое время она, стоя на тротуаре, напряженно вглядывалась в картину, пытаясь различить там Официанта. Но на картине не было ни души. Ничто в ней не двигалось. Даже карусель куда-то исчезла. Остались только деревья, трава, да неподвижный кусочек моря вдали.

Но Мэри Поппинс и Спичечник счастливо улыбались друг другу: ведь они знали о том, что скрывается за деревьями…

Когда Мэри Поппинс возвратилась, домой, Джейн и Майкл выбежали ей навстречу.

Где, где вы были? - забросали они ее вопросами еще в прихожей.

В Волшебной стране, - нехотя отозвалась она.

Как?! И вы видели Золушку?! - изумилась Джейн.

Кого? Золушку? Нет, кто угодно, но только не я! - поморщилась Мэри Поппинс. - Надо же такое спросить - Золушку! Подумать только!

А Робинзона Крузо? - задал тогда вопрос Майкл.

Робинзон Крузо? Фи! - презрительно бросила Мэри Поппинс, передернув плечами.

Но значит тогда вы там не были! Или были, но в какой-то совсем другой стране!

Мэри Поппинс фыркнула.

Разве вы не знаете, - сказала она, смерив их взглядом, в котором явственно читалось сожаление, - что у каждого человека своя собственная Волшебная страна?

Памела Трэверс

Мэри Поппинс с Вишневой улицы

Глава 1. Восточный ветер

Хотите попасть на Вишневую улицу? Это совсем просто. Подойдите к полицейскому на перекрестке. Он слегка сдвинет на один бок каску, сосредоточенно почешет в затылке, вытянет вперед белый, затянутый в перчатку палец и скажет:

– Сначала поверните направо, потом налево, еще раз направо – и вы на Вишневой. Всего доброго!

Идите, как сказал полицейский, и окажетесь на Вишневой улице, дома на ней стоят на одной стороне, на другой – парк, а вишни растут как раз посередине. Вы, конечно, будете искать дом N 17, ведь эта история про него, и вы сразу его найдете. Во-первых, это самый маленький дом на Вишневой, во-вторых, он самый старый и обшарпанный. Дело в том, что мистер Банкс, который живет в этом доме, в свое время спросил миссис Банкс, чего она хочет – новый красивый дорогой дом или четверых детей? Того и другого он позволить себе не может.

Миссис Банкс хорошенько подумала и решила, что предпочитает четверых детей. Так и появились на свет сначала один за другим Джейн и Майкл, а затем близнецы – Джон с Барбарой. Вот почему семья Банксов жила на Вишневой улице в доме N 17. Стряпала для семьи миссис Брилл, на стол накрывала Эллен, а Робертсон Эй подстригал газон, чистил ножи и обувь, словом, по выражению мистера Банкса, швырял на ветер свое время и его деньги.

И еще с ними жила нянька Кейт, которую вряд ли стоит и упоминать, ведь к самому началу этой истории она успела уже расстаться с домом N 17.

– Ушла без предупреждения. Объявила об уходе и в тот же день ушла. Что же нам теперь делать? – сокрушалась миссис Банкс.

– Как что? – сказал мистер Банкс, надевая туфли. – Дай объявление в газету. Хорошо бы и Робертсон Эй ушел без предупреждения. Он опять почистил один ботинок. Согласись, вид у меня сегодня слегка кособокий.

– Экая важность! Ты не ответил, что нам делать с няней Кейт.

– Праздный вопрос, ведь Кейти-то уже нет, – возразил мистер Банкс. – Будь я на твоем месте, я бы не терял времени и поместил в «Монинг-пейпер» объявление: «Джейн, Майклу, Джону и Барбаре Банкс (не говоря уже об их маме) требуется самая лучшая в мире няня за самую скромную плату, и причем немедленно». За калиткой тут же вырастет очередь лучших в мире нянь. Запрудят всю улицу, перекроют движение, мне придется заплатить полицейскому миллион, и я очень рассержусь. Ну, мне пора! Фью-у, холодно, как на Северном полюсе. Восточный ветер, что ли, подул? С этими словами мистер Банкс высунулся из окна и посмотрел в конец улицы, где стоял дом Адмирала Бума. Это был самый великолепный дом на Вишневой. Вишневая очень им гордилась – ведь он был по виду настоящий корабль. За оградой торчал флагшток, на котором развевался флаг, а на крыше вертелся золоченый флюгер в виде подзорной трубы.

– Так и есть! – воскликнул мистер Банкс, поспешно закрывая окно. – Флюгер Адмирала показывает восточный ветер. Не зря у меня с утра ломит кости. Надену, пожалуй, второе пальто.

Он рассеянно чмокнул в нос жену, помахал рукой детям и отправился в Сити.

В Сити мистер Банкс ходил каждый день, кроме, разумеется, воскресений и праздников. Он сидел там на высоком стуле за маленькой конторкой и делал деньги. Весь день он вырезывал пенни и шиллинги, кроны и трехпенсовики. И приносил их домой в маленьком черном чемоданчике. Иногда он давал детям монетки, а они бросали их в копилки. Но случалось, что монеток не было, и он говорил: «Банк на ремонте», – и все понимали, что в тот день он вырезал совсем мало денег.

Ушел мистер Банкс со своим чемоданчиком в Сити, а миссис Банкс отправилась в гостиную и стала писать письма в газеты, просила их срочно прислать ей нянь и как можно больше; а Майкл и Джейн сидели наверху в детской и смотрели в окно, ожидая, когда появятся няни. Они-то были рады, что нянька Кейт ушла. Она им совсем не нравилась – старая, толстая и пахла «перловым отваром», которым она любила лечиться. Новая няня наверняка будет лучше Кейт хотя бы немножко.

За окном быстро смеркалось, над парком небо стало совсем темным. Миссис Брилл с Эллен принесли в детскую ужин, вымыли близнецов. Поев, Джейн с Майклом опять сели у окна, дожидаясь, когда из Сити вернется мистер Банкс, и слушали, как завывает в голых ветках вишен восточный ветер. Деревья гнулись, раскачивались, казалось, даже прыгали, точно хотели вырвать из земли свои корни. – Идет, идет! – Майкл показал пальцем на какую-то фигуру, тяжело ударившуюся о калитку. Джейн всмотрелась в густевшую темноту.

– Это не он, – сказала Джейн. – Это кто-то совсем другой.

Незнакомую фигуру гнуло и даже подбрасывало напором ветра; дети разглядели, что это женщина; ей кое-как удалось открыть задвижку, хотя в одной руке у нее была большая сумка, а другой она то и дело придерживала шляпу. Женщина вошла в калитку, и тут произошла странная вещь: очередной порыв ветра подхватил незнакомку и перенес по воздуху к самому крыльцу. Похоже было, что ветер донес сначала женщину до калитки, подождал, пока она откроет ее, опять подхватил и бросил у самого крыльца вместе с сумкой и зонтиком. Стук раздался такой, что затрясся весь дом. – Вот здорово! Настоящее волшебство! – сказал Майкл. – Пойдем посмотрим, кто это! – позвала Джейн; взяв брата за руку, она оттащила его от окна и повела на лестницу. Отсюда с верхней ступеньки было хорошо видно, что делается в прихожей.

Скоро из гостиной вышла мама в сопровождении незнакомой гостьи. У нее были блестящие черные волосы. «Как у куклы-голландочки», – прошептала Джейн. И еще она была худая, с большими руками и ногами и крошечными голубыми глазками, которые, казалось, буравят тебя насквозь.

– Вы увидите, это замечательные дети, – говорила миссис Банкс.

Майкл толкнул острым локтем Джейн.

– С ними нет никаких забот, – убеждала гостью миссис Банкс, как будто сама не верила своим словам. Гостья фыркнула, она, наверное, тоже не поверила.

– Но я думала… обычное дело… – запинаясь, проговорила она. – Я хочу сказать, мне казалось, так все поступают.

А надо сказать, что миссис Банкс больше всего на свете боялась выглядеть старомодной.

– Да, да, конечно, – поспешно согласилась она. – Не будем о них больше. Я ведь почему завела разговор… э-э… а вдруг вам требуются рекомендательные письма… Детская у нас наверху.

И она повела незнакомку к лестнице, ни на секунду не умолкая. Может, потому она и не заметила, что происходит у нее за спиной. Но Джейн с Майклом хорошо видели сверху, что делала гостья, шедшая следом за миссис Банкс.

Прижав к груди свою огромную сумку, она уселась на перила и в один миг очутилась на верхней площадке. Такого уж точно никто никогда не делал. Вниз – пожалуйста. Джейн с Майклом сколько раз съезжали вниз по перилам. Но вверх – никогда. И они, вытаращив глаза, смотрели на гостью.

– Ну, стало быть, договорились, – из груди у мамы вырвался вздох облегчения.

Мэри Поппинс переводила буравящий взгляд с Джейн на Майкла и обратно, словно прикидывала, по душе они ей или нет.

– Ну что, подходим? – спросил Майкл.

– Майкл, как ты себя ведешь! – рассердилась мама. Мэри Поппинс долго разглядывала детей. Затем громко, протяжно фыркнула, что, по-видимому, означало – жребий брошен. И громко сказала:

– Я остаюсь.

* * *

– Она это произнесла так, – сказала потом миссис Банкс мужу, – как будто оказала нам великую милость.

– Может, так оно и есть, – ответил мистер Банкс, на одну секунду высунув нос из-за газеты.

– А как вы сюда пришли? – спросила Джейн Мэри Поппинс. – Мне показалось, что вас принесло ветром.

– Принесло, – коротко ответила Мэри Поппинс, размотала свой шарф, сняла шляпку и повесила ее на спинку кровати.

Мэри Поппинс явно не была расположена к разговору. Она то и дело фыркала, и Джейн, подавив вздох, замолчала. Но, когда Мэри Поппинс склонилась над сумкой, Майкл не выдержал.

– Какая странная сумка! – сказал он и потрогал ее пальцами.

– Ковровая, – ответила Мэри Поппинс и вставила в замок маленький ключик.

– Чтобы носить ковры?

– Сделана из ковра.

– А-а, – сказал Майкл, – понятно. – Хотя ему ничего не было понятно.

Наконец сумка была открыта, и, к удивлению Майкла и Джейн, она оказалась совсем пустой.

– Ой! В сумке ничего нет, – сказала Джейн.

– Как это нет? – Мэри Поппинс выпрямилась и сердито посмотрела на нее, как будто Джейн очень ее обидела. – Говоришь, нет?

С этими словами она вынула из сумки белый накрахмаленный фартук и повязала его поверх платья. Затем извлекла большой желтый кусок мыла, зубную щетку, пачку заколок, пузырек духов, маленький складной стульчик и коробку сладких пилюль от горла.

Джейн с Майклом не могли оторвать от нее глаз. – Но я же сам видел, – прошептал Майкл. – Сумка была совсем пустая. – Тес, – зашипела Джейн, глядя, как Мэри Поппинс достает из сумки большую бутылку с надписью: «По одной чайной ложке перед сном».

К горлышку бутылки была привязана ложка. В эту ложку Мэри Поппинс налила темно-красной жидкости.

– Это ваше лекарство? – спросил с любопытством Майкл.

– Нет, твое, – сказала Мэри Поппинс и протянула ему ложку.

– Не хочу пить эту гадость, – Майкл сморщил нос. – Не буду пить. Я не болею! – закричал он.

Но Мэри Поппинс так на него смотрела, что он понял – с Мэри Поппинс шутки плохи. Было в ней что-то необычное, пугающее и волнующее. Ложка приближалась, Майкл вздохнул, зажмурился и втянул лекарство в рот. Блаженная улыбка расплылась на его лице. Ух, какая сладость! Он пошевелил во рту языком и проглотил.

– Клубничное мороженое! – воскликнул он. – Еще можно?

Но Мэри Поппинс с непроницаемым лицом уже наливала лекарство для Джейн. В ложку текла золотисто-зеленая густая жидкость. Джейн, не пререкаясь, выпила свою порцию.

– Лимонный сироп, – сказала она, облизнув с наслаждением губы.

А Мэри Поппинс уже несла бутылку малышам.

– Пожалуйста, не давайте им, – взмолилась Джейн. – Они еще очень маленькие. Им это вредно. Пожалуйста!

Но Мэри Поппинс как не слышала; взглянув на Джейн взглядом укротителя, она сунула ложку в рот Джону. Джон проглотил содержимое с большим удовольствием, несколько капель упало к нему на слюнявчик, и Джейн с Майклом увидели, что на этот раз в ложке у Мэри Поппинс было молоко. Барбара тоже получила свою порцию и дважды облизала ложку.

Пришла очередь самой Мэри Поппинс, она налила себе полную ложку и с чувством проглотила лекарство.

– Ромовый пуншик, – причмокнула она губами, заткнула бутылку и привязала к горлышку ложку.

Джейн и Майкл смотрели на нее во все глаза, чудеса на этом не кончились. Поставив бутылку на каминную доску, Мэри Поппинс повернулась к детям.

– А теперь мигом спать, – сказала она и стала раздевать их. Нянька Кейт над каждой пуговицей, над каждым крючком долго кряхтела и охала, а у Мэри Поппинс, казалось, все само собой расстегнулось. Не прошло и минуты, как Джейн с Майклом были в своих кроватях и в неярком свете уличного фонаря смотрели, как Мэри Поппинс продолжала вынимать из бездонной сумки свои вещи. На свет божий по очереди явилось семь байковых ночных рубашек, четыре простых, пара туфель на высоких каблуках, коробка домино, две банные шапочки и альбом открыток. Кончилось все раскладушкой с одеялом и пуховой периной; Мэри Поппинс поставила ее между постельками Джона и Барбары и стала укладываться.

Джейн и Майкл сидели в своих кроватях, обняв колени, и наблюдали. Им было ясно – в доме N 17 по Вишневой улице началась новая жизнь.

Мэри Поппинс принялась натягивать через голову ночную рубашку и остановилась, когда наружу показалась ее макушка: получился как будто шалаш, и Мэри Поппинс стала в нем раздеваться. Майкл как завороженный смотрел на все ее действия.

– Мэри Поппинс! – вдруг воскликнул он. – Вы никогда, никогда не уйдете от нас?

В ответ ни звука. Майкл встревожился.

– Вы никогда не уйдете от нас? – повторил он.

Голова Мэри Поппинс появилась из выреза рубашки, глаза ее метали громы и молнии.

– Еще одно слово, – грозно возгласила она, – и я зову полицейского.

– Простите меня, я только хотел сказать, – начал робко Майкл, – мы не хотим, чтобы вы от нас уходили. – Он смущенно замолчал, щеки у него пылали.

Мэри Поппинс посмотрела на него, на Джейн, фыркнула и коротко сказала:

– Я уйду, когда переменится ветер.

Задула свечу и легла спать.

– Здорово, – сказал Майкл не то себе, не то Джейн. Но Джейн не слышала. Она погрузилась в размышления – что же у них в доме произошло?

Так и поселилась Мэри Поппинс в доме N 17 по Вишневой улице. И хотя порой кто-нибудь из Банксов, взрослых и маленьких, вспоминал со вздохом сожаления о тихом, безмятежном правлении няньки Кейт, все в общем были рады, что Мэри Поплине свалилась к ним буквально как снег на голову. Мистер Банкс радовался, что Мэри Поплине пришла одна, не нарушив движения на улице. И полицейскому не надо платить штрафа. Миссис Банкс тоже была рада, она с гордостью рассказывала приятельницам, какая у них сверхсовременная новая няня – рекомендательные письма для нее вообще не существуют. А миссис Брилл и Эллен были просто счастливы – целыми днями сидели они на кухне и пили бессчетное количество чашек крепчайшего чая, ведь им теперь не надо было кормить весь выводок и укладывать спать. И парнишка Робертсон Эй был доволен Мэри Поппинс – у нее была всего одна пара туфель, да и ту она чистила сама.

А вот что чувствовала сама Мэри Поппинс – этого никто не знал, ведь Мэри Поппинс никогда никому не открывала своих секретов.

Глава 2. Выходной

– Каждый третий четверг, – сказала миссис Банкс, – с двух до пяти.

Мэри Поппинс сверлила ее суровым взглядом.

– В хороших домах, мадам, – веско произнесла она, – выходной бывает каждый второй четверг с часу до шести. Таково мое условие, иначе я… – Мэри Поппинс многозначительно замолчала, и миссис Банкс поняла: если не согласиться, Мэри Поппинс от них уйдет.

– Ну что же, пусть будет каждый второй, – кивнула она, подумав при этом: досадно, что Мэри Поппинс до таких тонкостей знает жизнь в хороших домах.

И вот Мэри Поппинс натянула белые перчатки и сунула под мышку зонтик: дождя не было, но у зонтика такая замечательная ручка, что просто нельзя оставлять его дома. И вы бы не оставили, будь у вас на зонтике вместо ручки голова попугая. Кроме того, Мэри Поппинс была весьма суетная особа и любила выглядеть самым эффектным образом. Впрочем, она не сомневалась, что всегда именно так и выглядит.

Джейн помахала ей вслед из окна детской.

– Куда вы идете? – спросила она.

– Пожалуйста, закрой окно, – строго сказала Мэри Поппинс, и голова Джейн тотчас исчезла.

Мэри Поппинс вышла за калитку и, очутившись на улице, чуть не побежала, точно боялась не угнаться за уходящим днем.

На углу она свернула направо, затем налево, гордо кивнула полицейскому, который в ответ похвалил погоду, и только тут почувствовала, что выходной день начался.

Она остановилась у автомобиля, в котором никого не было, погляделась в ветровое стекло, поправила шляпку, разгладила платье и покрепче прижала локтем зонтик, убедившись, что его ручка, а точнее голова попугая, видна всей улице. Мэри Поппинс сегодня предстояло свидание со Спичечником.

У Спичечника было две профессии. Во-первых, он торговал на улице спичками, как все обычные спичечники, но еще он рисовал на тротуаре. Чем он в данную минуту занимался, зависело от погоды. Если на улице шел дождь, он продавал спички – какие уж тут картины! Если же светило солнце, он весь день ползал на коленях по асфальту, рисуя цветными мелками свои дивные картины. Он рисовал их стремительно: пока вы шли от перекрестка до перекрестка, он успевал покрыть созданиями своей фантазии обе стороны улицы.

В тот день было холодно, но ясно, и Спичечник рисовал. Он как раз заканчивал два банана, яблоко и королеву Елизавету, завершая ею целую галерею картин, когда Мэри Поппинс подкралась к нему сзади на цыпочках.

– Эй! – тихо окликнула она Спичечника.

Он ничего не видел и не слышал, он только что пустил по бананам коричневые точки и теперь тем же мелком выписывал кудряшки королевы Елизаветы.

– Кхе, – кашлянула Мэри Поппинс, как умеют кашлять только истинные леди.

Спичечник вздрогнул, поднял голову и увидел ее.

Мэри Поппинс потупилась и мыском туфли дважды провела по асфальту. Потом улыбнулась мыску, но улыбка была такая, что мысок с огорчением признал – эта улыбка явно предназначена не ему.

– Сегодня мой день, Берт, – сказала Мэри. – День отдыха. Ты разве не помнишь?

Спичечника звали Бертом. По воскресеньям же его величали Герберт Альфред.

– Конечно, помню, Мэри! – воскликнул он. Только видишь что… – он замолчал и грустно посмотрел в свой картуз, лежавший на тротуаре рядом с последней картиной: в нем поблескивал всего один двухпенсовик.

– Это все, что у тебя есть, Берт? – сказала Мэри Поппинс, и голос у нее был такой веселый, что Берт никогда бы не догадался, что и ей грустно.

– Да, все, – отозвался Берт. – Выручка сегодня совсем плохая. Посмотри, ведь казалось бы, как не раскошелиться, узрев такую прелесть, – и он кивнул на королеву Елизавету. – Так-то вот, Мэри, – вздохнул он. – Боюсь, что сегодня я не смогу угостить тебя чаем.

Мэри Поплине вспомнила про пончики с малиновым вареньем, которыми угощалась каждый выходной, и чуть было не вздохнула, но вовремя спохватилась, увидев лицо Спичечника. И ловко обратила вздох в лучезарную улыбку.

– Это ничего, Берт, – сказала она. – Не расстраивайся. Я и не хотела пить чай. Что за удовольствие распивать чаи! Пустая трата времени.

Согласитесь, Мэри Поппинс повела себя очень благородно – ведь она так любила пончики с малиновым вареньем!

Спичечник тоже так подумал, он взял ее обтянутую белой перчаткой руку в свою, крепко пожал. И они вместе стали рассматривать чудесные цветные картинки.

– Сейчас я тебе покажу такую прелесть! Ты еще не видела, – с гордостью сказал он, подводя ее к горе; вершину горы одевал снег, а склоны были усеяны огромными розами, на которых сидели зеленые кузнечики.

На этот раз из груди Мэри Поппинс вырвался вздох, который нисколько не мог огорчить ее друга.

– О, Берт! – прошептала Мэри. – Восхитительно!

Этим словом Мэри Поппинс хотела сказать, что картина Берта достойна висеть в Королевской Академии (и Берт понял ее) – такой большой комнате, где люди выставляют свои картины. Кто хочет, может прийти и любоваться; на них долго смотрят, долго-долго, и вдруг кто-нибудь говорит: «Ах, Боже, как похоже!»

Спичечник подвел Мэри к следующей картине, еще более прекрасной. Это был пейзаж – деревья, трава, а в глубине – синее пятнышко моря.

– Боже мой! – воскликнула Мэри Поппинс, наклонившись, чтобы лучше рассмотреть, но тут же выпрямилась: – Что с тобой, Берт?

Спичечник взял ее за вторую руку, вид у него был необычайно взволнованный.

– Мэри, мне пришла в голову такая мысль! Почему бы нам не войти туда, в эту картину, прямо сейчас, сию минуту? А, Мэри? – и, держа ее за руки, он потянул ее с этой улицы, подальше от чугунной ограды и фонарных столбов. Ах! Вот они уже там, в самом центре картины.

Как здесь было зелено, как покойно, какая нежная травка была под их ногами! Нет, это невозможно! Почему невозможно? Зеленые ветки шурша касаются их шляп, а вокруг их ног водят хороводы яркие, как радуга, цветы. Мэри с Бертом поглядели друг на друга – а сами-то они как изменились! На Спичечнике был совершенно новый костюм – в зеленую и красную полоску сюртук и белые панталоны, а голову его венчала новехонькая соломенная шляпа. И весь он сиял, как новый шестипенсовик.

– Ах, Берт, какой ты красивый! – восхитилась Мэри.

Берт на миг онемел, он и сам не мог отвести глаз от Мэри. Наконец он перевел дух и воскликнул: – Как здорово!

И больше ни слова не прибавил. Но смотрел он с таким восторгом, что Мэри достала из сумки зеркальце и глянула в него.

Она тоже изменилась. Плечи ее окутывала прелестная шелковая пелерина в ярких узорах, шею нежно щекотало длинное страусовое перо, ниспадавшее с полей шляпы. Ее самые лучшие туфли исчезли, вместо них – туфельки неописуемой красоты с блестящими пряжками в бриллиантах. На руках были те же белые перчатки, под мышкой – бесценный зонтик.

– Бог мой! – воскликнула Мэри Поппинс. – Вот уж действительно выходной день!

Любуясь друг другом и собой, они двинулась в глубь рощи и скоро вышли на залитую солнцем поляну. И, представьте, на зеленом столе их ожидал послеобеденный чай!

Вокруг стола – зеленые стулья, посреди него – гора пончиков чуть не до неба, а рядом большой медный чайник. Но самое прекрасное – две тарелки с креветками и, конечно, две вилки – не руками же их есть.

– Ущипните меня! – сказала Мэри Поппинс: ее любимое восклицание, когда она очень довольна.

– Как здорово! – подхватил Спичечник. Это было его любимое восклицание.

– Садитесь, пожалуйста, мадам! – послышался чей-то голос.

Друзья обернулись и увидели высокого мужчину, выходящего из рощи в черном смокинге и с белоснежной салфеткой, перекинутой через руку.

Мэри Поппинс так изумилась, что у нее подогнулись колени и она не села, а упала на зеленый стул с таким шумом, точно хлопнула хлопушка. Спичечник, тараща глаза, плюхнулся напротив.

– Чай наливать? – спросил официант и, не дожидаясь ответа, налил две полные чашки душистого чая.

Мэри с Бертом выпили по две чашки и уплели всю гору пончиков. Затем встали из-за стола и стряхнули со скатерти крошки.

– Платить не надо, – сказал официант, прежде чем они успели попросить счет. – Сегодня ваш праздник. Там – карусель. – И он махнул рукой в сторону лужайки. Мэри с Бертом взглянули туда – и правда, вокруг расписного столба кружили деревянные лошадки.

– Все-таки странно, – сказала Мэри Поплине. – Ведь и их не было на картинке.

– Хм, – Спичечник тоже не помнил карусели. – Они, наверное, были на заднем плане.

Подошли к каруселям, которые тотчас замедлили ход. Мэри Поппинс прыгнула на спину вороного коня, Спичечник на серого. Заиграла музыка, и они поскакали – куда бы вы думали? – конечно, в Ярмут – ведь они очень давно хотели посмотреть этот город. Дорога неблизкая, и вернулись они, когда стало уже темнеть.

И сразу же все опять переменилось: страусовое перо упало со шляпки Мэри, шелковая пелерина соскочила с плеч, бриллианты с туфель исчезли. Яркие краски на костюме Спичечника поблекли, соломенная шляпа превратилась в старый, потрепанный картуз. Мэри Поппинс посмотрела на него и сразу поняла, что случилось – они вернулись на ту самую улицу, к той самой ограде. Они стояли на тротуаре. Мэри посмотрела на нарисованную мелом рощу, ища официанта. Но на картине никого не было. Все в ней было мертво и неподвижно. Карусели – и те исчезли. Остались только деревья, трава и синее пятнышко моря.

Но Мэри Поппинс и Спичечник глядели друг на друга и улыбались. Они-то знали, что прячется там, в глубине рощи за деревьями.

Когда Мэри вернулась вечером домой, Джейн с Майклом кинулись ей навстречу.

– Где вы были? – наперебой закричали дети.

– В Сказочной стране.

Они шли в гости к дядюшке Мэри Поппинс – мистеру Кудри, а Джейн с Майклом так давно мечтали об этом, что теперь, естественно, тревожились – вдруг дядюшки не окажется дома.

– А почему его зовут мистер Кудри? Потому что он кудрявый? – спросил Майкл, едва поспевая за Мэри Поппинс.

– Его зовут мистер Кудри, потому что у него такая фамилия. Никаких кудрей у него нет. Он лысый, – отрезала Мэри Поппинс. – А если я услышу еще хоть один вопрос, мы сию же минуту вернемся домой. – И она по обыкновению неодобрительно фыркнула.

Джейн с Майклом переглянулись и насупились, что означало: «Давай больше не будем ни о чем ее спрашивать, а то ведь и правда придется идти домой».

На углу возле лавки табачника Мэри Поппинс поправила шляпку, чтобы она сидела на ней прямо. Витрина у этой лавки была очень странная: если посмотреться в нее, увидишь три своих копии, а если подольше смотреть, то скоро станет казаться, что это не ты, а целая толпа незнакомцев. Мэри Поппинс только ахнула от удовольствия, увидев трех Мэри Поппинс в синем пальто с серебряными пуговицами и синей шляпке в тон. Это зрелище показалось ей столь прекрасным, что она не прочь была увидеть десяток, нет, три десятка одинаковых Мэри. Чем больше – тем лучше.

Памела Трэверс

Мэри Поппинс и соседний дом

Предисловие

Издательство агентства «Пан» и переводчик выражают глубокую признательность доктору П. Л. Трэверс и ее представителю Ане Корлесс за содействие и поддержку в издании этой книги.

Agency «Pan» and translator express deep gratitude to Dr P. L. Travers and her representative Anna Corless for their help and support.

Итак, перед вами новая книга о Мэри Поппинс.

Первым знакомством с этой необычайной личностью мы все обязаны Борису Заходеру, который перевел на русский язык две первые книги о ее приключениях. «Мэри Поппинс и соседний дом» - шестая и последняя книга сериала. Но я надеюсь, что в самом ближайшем будущем вы сможете, прочесть все остальные: книгу третью - «Мэри Поппинс открывает дверь», книгу четвертую - «Мэри Поппинс в парке», книгу пятую - «Мэри Поппинс в Вишневом переулке» .

Все книги П. Л. Трэверс о Мэри Поппинс проиллюстрированы художницей Мэри Шепард, и ее неброские черно-белые рисунки стали совершенно неотъемлемой частью текста. Такой знают Мэри Поппинс читатели Англии, Америки и многих других стран, именно так видит героиню ее создатель. Такой увидите ее и вы на страницах этой книги.

Откуда же пришла Мэри Поппинс? Где ее дом? В который раз задаются Джейн и Майкл этим вопросом. И в который раз вопрос этот остается без ответа.

«Она явилась из того же колодца небытия, что и поэзия, мифы и легенды, наполнившие собой всю мою творческую жизнь», - туманно объясняет писательница. Впрочем, у Мэри Поппинс были и вполне реальные прототипы. Вот что вспоминает Памела Трэверс об одной из работниц в доме ее родителей: «У Беллы - или ее звали Бертой? - был зонтик в виде головы попугая, - меня это зачаровывало. По выходным он запутывался в Беллиных оборках как мне тогда думалось, она была гораздо элегантнее моей матери, а по возвращении хозяйка тщательно упаковывала его в оберточную бумагу и одновременно рассказывала нам всегда фантастические истории о том, что она делала и видела. Нет, не то что бы рассказывала, Белла делала лучше, она намекала. „Ах, - говорила она с видом Кассандры, - если б вы только знали, что случилось с деверем моей кузины!“ Но в ответ на наши мольбы продолжать она напускала на себя великолепно-загадочный вид и уверяла, что история совершенно немыслимая и уж во всяком случае не для детских ушей… То, о чем она не рассказывала, всегда было больше, чем жизнь».

Можно было бы сказать, что Мэри Поппинс придумала писательница Памела Трэверс, но сама она категорически это отрицает.

«Я никогда ни минуты не воображала, что я ее выдумала, - пишет Памела Трэверс. - Возможно, она выдумала меня, и потому мне так трудно писать автобиографии». По этой или по другой причине сведения, которые сообщает о себе П. Л. Трэверс, крайне скупы и отрывочны. Ее первые читатели имели в своем распоряжении лишь инициалы: П. Л. Трэверс и не знали даже, является автор мужчиной или женщиной. Такое инкогнито было умышленным. Памела Трэверс не хотела, чтобы ее творчество ассоциировалось со слащавой, «женской» литературой для детей. «Я решила не дать наклеить на себя этот ярлык сентиментальности и потому подписалась инициалами, в надежде, что людям не будет никакого дела до того, написана ли книга мужчиной, женщиной или кенгуру». Кроме того, писательница, по ее собственному утверждению, никогда не адресовала свое творчество детям. «Я всегда думала, что Мэри Поппинс явилась только для того, чтоб развлечь меня…»

Сама Памела Линдон Трэверс родилась в Австралии, в ирландской семье. Ностальгические воспоминания ее родителей превращали в миф далекую Ирландию, смешивая легенды, песни и реальность в единое прекрасное целое. Не отсюда ли ее умение столь искусно соединять повседневность и волшебство?

Среди книг своего детства писательница называет произведения Диккенса и Скотта, Шескспира, Теннисона; ирландскую поэзию, «Алису» Льюиса Кэрролла, «Героев» Кингсли.

В семье принято было говорить цитатами. Маленькая Памела считала, что миссис Домби - одно из ее имен, ибо, будучи «страстно ленивым ребенком», то и дело слышала: «Сделайте усилие, миссис Домби!» Заблуждение рассеялось, лишь когда она взялась за Диккенса. А мать спрашивала плачущую дочь: «О рыцарь в доспехах, что гложет тебя?» Литература смешивалась с жизнью, реальность с вымыслом…

Девочка рано начала писать стихи и рассказы, всегда в секрете, без поощрения со стороны взрослых.

Первым паломничеством выросшей Памелы Трэверс стала, конечно же, поездка в Дублин, где она познакомилась с Йейтсом и Расселом (Рассел напечатал несколько ее стихотворений в своем журнале). Эти поэты оказали большое влияние на мировоззрение и творчество писательницы.

В настоящее время Памела Трэверс живет в Англии. О ее взрослой жизни почти ничего неизвестно - в умении хранить тайны она ничуть не уступает своей героине. Однако мы знаем, что автор с нетерпением ждет выхода в свет книги «Мэри Поппинс и соседний дом» на русском языке…

«А если вас интересуют автобиографические факты, - пишет Памела Трэверс, - „Мэри Поппинс“ - история моей жизни».

Александра Борисенко

Крэк! Чашка раскололась пополам. Миссис Брилл, перемывавшая посуду, пошарила в сверкающей пене и выудила два осколка. «Ну, что ж, - сказала она, тщетно попытавшись соединить их. - Видно, кому-то она нужнее». И, сложив фарфоровые половинки, расписанные розочками и незабудками, она выбросила их в мусорную корзину.

Кому? - спросил Майкл. - Кому она нужнее?

Он никак не мог взять в толк, кому может понадобиться разбитая чашка.

Откуда я знаю? - проворчала миссис Брилл. - Старая поговорка, только и всего. Ты лучше делай свое дело и сиди смирно, а то как бы еще чего не разбилось.

Устроившись на полу, Майкл вытирал тарелки чистым полотенцем и при этом тихо вздыхал.

У Элин была одна из ее ужасных простуд, Робертсон Эй спал на газоне, а миссис Бэнкс отдыхала на софе в гостиной.

Как всегда, - пожаловалась миссис Брилл, - никто мне не помогает!

Майкл поможет, - сказала Мэри Поппинс, снимая с крючка полотенце и бросая его Майклу. - А мы пойдем в бакалею и купим продукты.

Почему всегда я? - захныкал Майкл, пиная ножку стула. Он бы с удовольствием пнул Мэри Поппинс, но знал, что никогда на это не осмелится. Поход в бакалею был особым удовольствием, потому что каждый раз, после того как они платили по счету, бакалейщик давал каждому - даже Мэри Поппинс - по вкусной тянучке с лакрицей..

А почему бы и нет? - спросила Мэри Поппинс, бросая на него один из своих свирепых взглядов. - Джейн оставалась в прошлый раз. Кто-то же должен помочь миссис Брилл!

Майкл знал, что на это нет ответа. Если бы он заикнулся о тянучке, то в ответ раздалось бы лишь короткое, презрительное фырканье. И в конце концов, размышлял он, даже королю приходится иногда протереть пару-тройку тарелок… Поэтому он только пнул другую ножку стула, глядя, как Мэри Поппинс, Джейн с хозяйственной сумкой и близнецы с Аннабел в коляске удаляются по дорожке сада.

Полировать их не надо - времени нет. Просто вытирай и складывай стопкой, - посоветовала миссис Брилл.

Майкл угрюмо сидел возле груды тарелок. Принужденный совершить добрый поступок, он отнюдь не чувствовал себя добрым.